Я только мог просить верить мне без доказательств, если я смогу помочь вам. «Многие верующие, — говорил мой знакомый, — не могут применить веру к реальной жизни. Какойто псих бегает по городу, убивает людей, отрезает им головы и, может быть даже, съедает. Он стоял неподвижно, стараясь дышать глубоко и размеренно. Каждые несколько секунд он оборачивался назад и внимательно вглядывался в темноту за спиной.
И в середине декабря мы с женой вылетели в НьюЙорк. Глазом не моргнув, не уронив слезинки, переносил он побои от руки Хиндли, а когда я щипалась, он, бывало, только затаит дыхание и шире раскроет глаза, будто это он сам нечаянно укололся и некого винить. Он красивый, славный мальчик, если ведет себя хорошо. Говоря языком моих исследований, мне приходилось выбирать между двумя системами ценностей. Настоятельно не рекомендую читать книгу, испытывая обиду, раздражение или другие отрицательные эмоции по отношению к кому бы то или чему бы то ни было. Но в такую ночь не сыщешь ни лошади, ни человека — черно, как в трубе! А Хитклиф не таковский парень, чтобы прибежать на мой свист; вот коли вы покличете, он, пожалуй, окажется не так уж глух! Вечер и впрямь был очень темным для летней поры; тучи, казалось, несли грозу, и я объявила, что лучше нам всем сидеть спокойно дома: надвигается непогода, и дождь, конечно, пригонит парня под крышу, не стоит хлопотать.
Богом нельзя управлять и своей любовью тоже. У меня болит сердце, когда их срывают со стеблей, так же, как у вас болит сердце, когда что-нибудь неладно в людской.
Так как я чувствовал сострадание к нашей второй служанке (вы сейчас узнаете, почему) и видел по лицу Нанси, что она побежит и обрушится на свою подругу с бранными словами, которых обстоятельства вовсе не требовали, мне пришло в голову, что у меня сейчас нет никакого дела и что я сам могу сходить за Резанной, и попрошу ее быть вперед исправнее. Я просидела около часа у огня, прислушиваясь к глухому завыванию вьюги, наконец зажгла свечу, взяла с полки «Мармиона» и начала читать: Над кручей Нордгема закат, Лучи над Твидрекой горят, Над замком, над холмами, Сверкает грозных башен ряд, И, сбросив траурный наряд, Стена оделась в пламя… [36]и быстро позабыла бурю ради музыки стиха. Из сострадания к ней — да, честно говорю, — из сострадания к ней я отвернулся, не говоря ни слова, и отворил дверь, через которую вошел в комнату. Почерк, которым написан был адрес, озадачил меня. И вот такая женщина всё отлично знает про девок своего мужа, знает, что он ей говорит, мол, поехал в Челябинск по делам, а сам с девкой на море или в горы. Очевидно, тот же рассказ попал в оригинал "Красной Книги" и содержится в многочисленных копиях и выдержках из нее. Воздух сделался горячим и душным, но не спертым, временами путники ощущали на лицах дуновение более прохладного воздуха выходящего из каких-то отверстий в стенах.
На мой взгляд, это представление было куда скучнее Тарзана, и все лето меня не оставляла тревога, хоть Джим и уверял, что Страшила Рэдли давно умер и ничего со мной не случится, ведь целый день и он и Кэлпурния под боком, а ночью и Аттикус дома. Ганин опустил руку с письмом, задумался, легко улыбаясь. А дальше что было? Дальше я не больно помню, а потом смотрю, папаша стоит надо мной и орет: «Это кто тебя? Это кто тебя?» А потом я вроде обмерла, а потом очнулась, а мистер Тейт меня поднимает с полу и ведет к ведру с водой.
http://connor-cornelius.blogspot.com/
Комментариев нет:
Отправить комментарий