И еще надежность и обзор, давай, мол, поглядим.

Спите до утра, отдыхайте на подушках! И состоялись все мои дуэли. Но изведавший смерть, пустоту и тщету, что ты мне стала слишком часто изменять. Лишена престижа своего.
– Валерка! тихо позвал кто-то из химиков. В пустой пробел, где близко и приметно, когда я вижу сломанные крылья. И чем масштабнее это чувство, тем больше страданий нужно пройти для его очищения.
До той поры, пока он не свободен. Да, правда, тот, кто хочет, тот и может. Из выше перечисленного можно сделать следующий вывод: основной механизм памяти заключен в наших чувствах и эмоциях. Наматываю мили на кардан, я сватался второй и третий раз. А затем программа уничтожения развернулась и превратилась в программу самоуничтожения. Неожиданно ей кажется, что она сидит в ванне с горячей вязкой жидкостью.
Р чем больше раскрывается индивидуальность каждого человека, тем сильнее он должен стремиться к коллективному сознанию, к единству. Он снова и снова торжественно клянется в ответ на клевету, что никогда в жизни даже и не слышал о Лунном камне.
Я поспешил дать разрешение на вышивание, точь-в-точь, как дал его на отсутствие лопнувшего чучела кобуза и сломанного крыла купидона. Так, чтоб слышал как рвутся сердца, где стыд? Стрелка на стене указывала через улицу на мастерскую фотографа, где в двадцать минут можно было получить свое жалкое изображение: полдюжины одинаковых физиономий, из которых одна наклеивалась на желтый лист паспорта, еще одна поступала в полицейский архив, а остальные, вероятно, расходились по частным коллекциям чиновников. Хоть бы лорд Азриел мне все растолковал про нее. Под челкой - лоб. Как легко поверит читатель, мои способности теперь пошатнулись и через два-три хода я вдруг заметил, сквозь муть внешахматного страдания, что Гастон — ход был его — может завладеть моим ферзём; он это заметил тоже, но опасаясь западни со стороны заковыристого противника, долго не решался, и отдувался, и сопел, и тряс брылами, и даже взглядывал на меня украдкой, неуверенно пододвигая и опять вбирая пухлые, собранные в пучок пальцы, безумно хотел взять эту сочную штуку, а не смел — и внезапно схватил её (не научил ли его этот случай той опасной смелости, которую он потом стал выказывать в другой области? ), и я провёл скучнейший час, пока добился ничьей. Где слов уж нет, там попросту молчат.
Правда, в последнее время я стал нащупывать структуру, которая противостояла времени, и периодически у меня выплывали программы зацепки за нее. Его родители отрекались от единства с миром, от высших чувств, это вызвало полное перекрытие каналов, соединяющих с Космосом, начались распад и деградация полевых структур — энергию взять негде, кроме как у других людей. В своей проповеди он обличал грех и очень строго повторил то, что было написано позади него на стене; предостерег паству от горячительных напитков, от азартных игр и чужих женщин.
Совершенно изголодавшаяся и обессилевшая, я проглотила несколько ложек овсянки, не обращая внимания на ее вкус, но едва первый острый голод был утолен, как я почувствовала, что ем ужасную мерзость: пригоревшая овсянка почти так же отвратительна, как гнилая картошка; даже голод отступает перед ней. Как жалки только для себя усилья. К тому моменту, когда она застегивала бы змейку на юбке, ее охватили бы серьезные сомнения, а взяв в руки расческу, она пришла бы к окончательному выводу о том, что с ней случилось легкое непродолжительное помешательство — наверное, из-за месячных в башке перегорел какой-то слабый предохранитель. Правда, я в родстве с Рочестерами по женской линии, или, вернее, муж был с ними в родстве; он был священником в Хэе — вон в той маленькой деревушке на холме — и служил в церкви, что возле ворот.
Глорфиндель взял ее с заметной дрожью, но осмотрел внимательно. Навстречу мне шел только Хитклиф; меня затрясло, когда я увидела, что он один. Пендергаст молчал, пытаясь разглядеть темную фигуру внутри хижины.
http://0lidiauss.livejournal.com/